Мое прекрасное забвение - Страница 26

К оглавлению

— Я хочу, чтобы она выглядела женственно, а не так, будто я только что вышла из тюрьмы.

— Цветную? Или черно-белую?

— Черный контур. Насчет цвета не знаю. Может, голубой?

— Голубой, как Смурфик? — пошутил он.

Я ничего не ответила.

— Как насчет переходного цвета? Голубой внизу, а к верху буквы постепенно тускнеют.

— Потрясно, — сказала я, подталкивая его плечом.

Как только я определилась со шрифтом и цветом, Трентон напечатал кальку, и мы направились к нему в зал.

Я села на стул, Трентон подготовил оборудование.

— Будет офигенно круто, — сказала Хейзел, присаживаясь неподалеку от меня.

— Я использую одну иглу. — Трентон натянул резиновые перчатки. — Но все равно будет очень больно. Здесь прямо по кости, на пальцах у тебя нет жировой прослойки.

— А где она у нее есть? — спросила Хейзел.

Я подмигнула ей.

Трентон коротко усмехнулся, промыл мою руку зеленым мылом, вытер полотенцем, потом нанес на ватный диск спирт и протер нужные пальцы.

— С первого раза может не получиться. Возможно, придется повторить.

На очищенную спиртом кожу он нанес немного вазелина.

— Правда? — нахмурилась я.

— Ага. — Хейзел кивнула. — На ногах то же самое.

— Что думаешь? — Трентон приложил кальку. — Прямо? Так это должно выглядеть?

— Главное, не допусти орфографической ошибки. Не хочу ходить как дура с ошибкой в татуировке.

— Все правильно, — с усмешкой заверил Трентон. — Я был бы полным кретином, если бы не смог как следует написать два коротких слова.

— Ты сам это сказал, — поддразнила его я.

— Детка, не обижай его, прежде чем он не нанесет окончательно рисунок на твою кожу! — покачала головой Хейзел.

— Выйдет красиво, правда? — спросила я.

— Ты и так красивая. — Трентон повернулся и взглянул на меня с такой нежностью, что у меня загорелись щеки.

Убедившись, что калька высохла, он прикоснулся иголкой к моей коже. Ожидаемой мучительной боли я не ощутила, так, покалывало слегка. Трентон выводил буквы, стирал излишки краски, затем повторял все заново, полностью отдавшись работе. Я знала, что он постарается сделать все идеально. Спустя несколько минут пальцы начало жечь, и теперь от каждого прикосновения иглы мне хотелось отдернуть руку.

— Готово! — сказал Трентон через пятнадцать минут.

Он стер лишние чернила, и на моих пальцах остались буквы ярко-голубого цвета. Красота! Я повернулась лицом к зеркалу и свела кулаки вместе.

— Отлично смотрится, куколка! — широко улыбаясь, сказал Трентон.

Вышло просто идеально.

— Круто, — оценила Хейзел. — Теперь я тоже хочу тату на пальцах!

Трентон передал мне несколько упаковок крема «Аквафор».

— Наноси вот это. Хорошая штука. Особенно для цветных татуировок.

— Спасибо.

Пару мгновений он лишь смотрел на меня так, будто и впрямь только что забрал мою девственность. В животе защекотало, в груди разлилось тепло. Я отступила на пару шагов и повернулась к приемной. Зазвонил телефон, но Хейзел ответила за меня.

Трентон облокотился о столешницу, самодовольно улыбаясь.

— Прекрати, — сказала я, пытаясь не улыбнуться в ответ.

— Я ничего не говорил, — возразил он, все еще улыбаясь как идиот.

Зажужжал мой мобильник, затем еще раз.

— Привет, Чейз, — сказала я, и так зная, зачем брат позвонил.

— Мама сегодня готовит ужин. Увидимся в пять.

— Мне надо работать. Она знает, что на выходных я занята.

— Поэтому ужин будет раньше обычного.

— До семи я не освобожусь, — вздохнула я.

— В смысле? Ты разве не в «Ред дор»?

— Да… — сказала я, ругая себя за то, что проговорилась. — Я по-прежнему работаю в баре. Но у меня есть вторая работа.

— Вторая? — надменно спросил он. — Зачем тебе это?

Чейз продавал электрокардиостимуляторы и считал себя важной птицей. Он хорошо зарабатывал, но слишком уж любил притвориться доктором, хотя на самом деле лишь бегал за кофе, чтобы подлизаться к другим сотрудникам.

— Я… помогаю другу.

Чейз на некоторое время затих, потом спросил:

— Коби опять на них подсел, да?

Я крепко зажмурилась, не зная, что ответить.

— Чтобы была у мамы в пять, иначе я сам за тобой приеду!

— Хорошо, — сказала я, потом отключила телефон и бросила на столешницу.

Я уперла руки в бедра и перевела взгляд на монитор.

— Все в порядке? — спросил Трентон.

— Я только что заварила еще ту кашу в семье. Мама сильно огорчится, а я, конечно же, буду во всем виновата. Кэл! — окликнула я. — Мне придется уйти в половине пятого.

— Ты не уйдешь до семи! — крикнул он из своего кабинета.

— Это семейное дело! Она уходит в полпятого! — заступилась за меня Хейзел.

— Да ну вас всех! — воскликнул Кэл, но вряд ли он расстроился.

— Кэл! — позвал Трентон. — Я иду с ней!

Кэлвин ничего не ответил, вместо этого хлопнула дверь, и он появился в приемной.

— Что за хрень тут творится?

— Семейный ужин, — пояснила я.

Кэлвин с подозрением посмотрел на меня, потом на Трентона:

— Ты видел сегодня Бишопа?

— Нет, не видел. — Трентон покачал головой.

Кэлвин повернулся ко мне:

— Тебе действительно нужна группа поддержки, чтобы пойти домой на ужин?

— Нет.

— Да, нужна, — сказал Трентон. — Сама она в этом не признается.

— Ты не знаешь, что они за люди, — невольно простонала я. — А сегодня будет… Ты сам не обрадуешься, поверь мне.

— За тем столом должен быть хоть один человек, поддерживающий тебя, и это буду я.